Штрафные батальоны

Праздники он любил, особенно этот — 9 мая.

Готовились к нему заранее — основательно, со списками гостей и закусок. Благо, деньги водились: на знаменитом автозаводе, где он уже лет двадцать стоял у конвейера, «на карман» выходило нормально. Так что хватало хозяйке и на «коммерческий деликатес».

А вот напитки в магазине, известном на всю округу почему-то как милицейский, — закупал сам. Мужики, и теснившиеся в очереди, и «соображавшие» у входа, вопросов не задавали, но смотрели — с уважением. Понимали человека. Не ждал он их и от жены, когда шел назад, по-своему — с вывертом выбрасывая вперед правую ногу. При этом, избавившись от костылей еще в конце сороковых, ступал уверенно. Твёрдо — как печать ставил.

Гостей приходило не то, чтобы много, но человек двенадцать-пятнадцать собиралось. В основном, родные и в тот день как-то по-особенному близкие. С некоторых пор приглашалась и бывшая жена его — с его же сыном и снохою. Случалось, бывали и соседи по коммуналке. Но главным гостем все же была она — Победа. Определившая жизнь каждого из них, объединявшая их всех в этот день.

В выпивке — не стеснялись, но чтобы до дури… нет, до этого не доходило. Пили и за Победу, и за погибших, правда, поименно никого не поминали, в том числе — и капитана-артиллериста, отца единственной дочери хозяйки, так и не успевшего стать ей мужем… Поднимали рюмки и за хозяев, и за присутствующих. Пели и песни, но немного. В основном те, которые, казалось, были всегда. Как полагается, и веселье, и шум постепенно стихали, особенно ближе к концу застолья.

Когда же гости по большей части расходились — с поцелуями и объятиями, с зачастую необязательными обещаниями — вот тут-то и наступало оно, его время — то самое: личное, сокровенное. Он доставал пластинку, «на всю катушку» врубал радиолу и, распахнув окна, уходил на кухню. Курил, опершись локтям о подоконник, прищурившись, всматривался куда-то вдаль, будто стремясь вслед за песней:

Считает враг: морально мы слабы, —

За ним и лес, и города сожжены.

Вы лучше лес рубите на гробы —

В прорыв идут штрафные батальоны…

И что-то, почти неуловимо, менялось: не только в нем самом, но и вообще — вокруг. Но он не замечал этого, как и припозднившегося гостя, случайно оказавшегося поблизости, и мелькнувших в дверях собственных комнат соседей. Все куда-то отодвигалось, делалось несущественным, каким-то ненастоящим. Ведь и хозяйку свою, снующую с посудой, — не замечал.

Впрочем, и ее, ставшую неожиданно молчаливой, отрешенной, даже какой-то возвышенно строгой, как будто и не было здесь. Куда она уходила, где была, о чем думала в эти минуты — неизвестно. Да и не спрашивал никто. Оставляли — со своим…

А в распахнутые окна вновь и вновь выплескивалась песня. И над двором, над улицей, над все этой неостановимой, но на мгновения неслышной жизнью все шли и шли они — штрафные батальоны:

Считает враг: морально мы слабы…

Он мотал головой, скрипел зубами, и плакал.

Кстати — раны свои он получил в первом же бою, и Победу — впервые встретил в госпитале.

18-21.01.2021