На окраине (очерк).

Полдень. Жара. Короткие пыльные улицы с вросшими в землю домами. Это рабоче-семинарская окраина.

За окраиной длинной вереницей тянутся огороды, поля, луга. На дороге в пыли возятся ребятишки. По улице Петра Алексеева, ведущей на Попово болото, гремит обоз ассенизаторов, насыщая окраину своим „ароматом“. — Вслед ему из окон несется отчаянная ругань...

В то же время по направлению к Попову болоту тянет разношерстная публика: парни, подростки, девушки, мужики, бабы. Каждый спешит погулять, подышать вольным воздухом и освежить свое потное тело в Упе.

Той же улицей возвращаются из ночного рыболовы, нагруженные всевозможными принадлежностями. Дома, где их встретят жена и дети, они, сияющие и довольные, вытряхнут из кузова: ершей, карасей, окуней и уклеек.

Вдруг окраина огласится криком и свистом на крышах домов. — Размахивая длинным шестом с привязанной к концу тряпкой, орет и свистит парень. Это — голубятник. А внизу во всю барабанит палкой о забор мальчуган, помогая свистнуту.

На полдень гонят стадо. Мычанье коров, блеянье коз, хлопанье бича и крик пастуха снова наполняют шумом окраину.

— Тря-я-пки, ко-о-сти, ста-а-рые ре-е-зиновые ка-ло-о-ши собира-ам! — кричит во всю мочь тряпичник, сидя на навьюченном грязным тряпьем возу, который еле-еле тащит плохенькая лошаденка. В миг ребятишки бросаются по канавам, помойкам отыскивать грязные тряпки, кости в надежде получить желаемую игрушку. Но когда получают простую булавку или грязную „ландринку“, недовольные, снова принимаются возиться в пыли. Тряпичник едет дальше, награждая детишек разной дрянью.

— Ма-а-ку, ма-а-ку! — пищит старушка, тащась с лукошком в руке.

— Се-е-льди короле-о-вские! — выкрикивает вслед за нею старик, бывший мясник-торговец, наделив жителей окраины недоброкачественным товаром втридорога.

— Во-о-т уголь, во-о-т уголь! — покрывает голос проходящего торговца угольщик. А на углу уж давно стоит мороженщик, окруженный ребятишками. С огородов доносится залихватская деревенская песня. Солнце стоит над головою и беспощадно жжет.

— Вот кому надо товаре, — проходит по улице татарин-коробейник, — купи хозяйка, хорош товар, — навязывается он одной из сидящих под окном барышень. Татарин божится на все лады, расхваливая свой товар.

Барышня приглашает татарина в дом. Тот развязывает узел, перекладывают товары с места на место, расхваливает их, а от самого несет русской горькой... Татарина кольцом окружают домашние и соседи.

— А, ну, купи, хозяйка. Дешево отдам! — уговаривает он барышню. У той разгорелись глаза при виде товаров: тут скатерти, одеяла, белье, чулки, платки и всякая всячина. Татарин заламывает тройную цену. После долгих торгов уступает товар „по дешевке“, хотя в магазинах его можно купить еще вдвое дешевле.

Мать барышни учуяла запах „горькой“, спросила:

— Да ты никак выпимши?

Татарин ответил:

— Если нам не пить, то мы ничего не продадим. Смелости не хватит запрашивать цену. При этом он получил деньги и вышел.

К окошку подошла цыганка.

— Дай, милая девочка, погадаю, всю правду скажу… Страдают по тебе два молодца, дюже страдают…

И пошла заговаривать дальше.

Вечереет. Солнце закатывается к горизонту. На углу стоит куча хулиганов, в воздухе виснет трехэтажная матерщина. Из калиток вышагивают нарядные барышни, идут гулять в сады-клубы. Около домов на лавочках собирается бабье, начинаются сплетни, суды-пересуды, — своя „живая газета“.

Появляются пьяные, идут, покачиваются из стороны в сторону.

Ночь. Густою мглою окутана окраина. Спит город, спит и окраина. Тишину нарушают пьяные, разгульные песни. А на лавочках, около заборов, тихо шепчутся парочки… Шепчут про любовь, а думают о другом…

Так день за днем проходит жизнь в позабытой семинарской окраине, в этом рассаднике хулиганства, преступления, проституции…

Больше внимания рабочим забытым окраинам, больше в них света!

Фрид-Зор. 

* Цитируется с сохранением орфографии и пунктуации первоисточника.