Что сподручней революции? или «Молочный» просчет забастовщиков

Стал волноваться Патронный завод

Произошло это в начале июля 1905 года. Сигнал к беспорядкам пришел из топочного отделения Латунного завода (тогда он был частью Патронного):

«8 июля в г. Туле утренняя смена рабочих <…> до 400 человек, прекратила работу и пред‘явила к администрации завода требования о сокращении рабочего времени, об увеличении расценков и о некоторых других улучшениях внутреннего распорядка».

Требования изложили в разбросанных литографированных листках. Администрация завода удовлетворила лишь незначительную часть из них, но даже этого на первый раз хватило: «после 2-х часов дня, все забастовавшие вновь встали на работу». Ответ по остальным запросам пообещали дать «13 июля после 2-х часов дня».

Латунный завод, имевший всего около 800 рабочих, был составной частью Бельгийского Анонимного Акционерного Общества Тульского меднопрокатного и патронного заводов и находился на окраине города, вблизи прочих предприятий общества, имеющих вместе с Латунным заводом сокращенное название «Патронный завод». Сейчас мы говорим о таких предприятиях — холдинг.

Выигранное до 13 июля время заводские начальники и местная власть зря не теряли. «В Тулу секретным порядком были вызваны казаки, которые находились в те дни в Веневе». О невыводе за пределы Тулы Коротоякского полка «ввиду возможного вызова для охраны имущества и предотвращения насилий» распорядился и тульский губернатор.

Однако секретность сохранить не удалось. Патронники, не в пример оружейникам, готовы были действовать решительно. Всеобщую забастовку объявили немедленно! 

«Ждать — преступление перед революцией», — 

позже напишет Владимир Ильич. Рабочие Патронного завода не ждали!

«11 июля между 7½ и 9 часами утра прекратили работу все мастерские Патронного завода и рабочие, которых на Патронном заводе числится 6200 человек, ничем не нарушая порядка, вышли на луг перед заводами на общую сходку.

В 2 часа дня была назначена новая сходка, на которой были выбраны депутаты от рабочих для переговоров с заводской администрацией, и до 7 часов вечера происходили эти переговоры, при чем требования рабочих были значительно менее изложенных в листках».

Что же требовали (перечислены только основные запросы):

— удалить некоторых мастеров, помощников их и установщиков, всего 10 человек;

— ввести 8-ми часовой рабочий день, а в плавильно-литейном 6-ти часовой;

— повысить заработную плату как по расценкам, так и поденную, <…> женщинам увеличить ее на 100%;

— пособия больным выдавать не в половинном, а в полном размере суточного заработка;

— построить квартиры для холостых рабочих;

— открыть двухклассную школу с программой городских училищ;

— назначить третейский суд для рассмотрения недоразумений между рабочими и администрацией.

На все ходатайства администрация ответила решительным отказом, пообещав расследовать по пункту 1: «жалобы рабочих на взяточничество и оскорбительное обхождение мастеров и браковщиков».

Со своей стороны начальство готово было обещать:

— приглашение на завод «женщины врача» и «расширение больницы»;

— увеличение света в Механической мастерской;

— увеличение ЗП рабочим красно-медно-литейного цеха с 1 руб. 25 коп. до 1 руб. 50 коп.;

— определение платы старшим рабочим за время, уходящее на обучение новичков;

— выдача расчетных книжек на руки рабочим, тогда как ранее рабочие были лишены возможности своевременно проводить записи поштучной платы;

— увеличение количества вешалок для платья (так тогда называли любую одежду. — С. Т.) и рукомойников;

— выдача очков литейщикам и в целом увеличение количества некоторых инструментов.

Готовность идти на уступки заводской администрации лучше всего рисует условия труда рабочих в Российской империи. Как и на оружейном заводе судьба вешалок и рукомойников в цехах не иначе как всеобщей стачкой не решалась. 

Невиданная «ярмарка»

Забастовка продолжилась на следующий день, 12 июля. Завод стоял. Происходящее рядом подробно описал рабочий Фролов в своей книге «Пробуждение»:

«Когда мы прибежали к заводу, на большой поляне, между рекой и заводом точно ярмарка была: торговки с семечками, пирожники, колбасники, квасники, — возы проезжие остановились, из местных деревень крестьяне с базара торчали. Еще по дороге заметно было, что происходит нечто незаурядное. По дорогам шли рабочие, оживленно беседуя, туда, сюда шли, как солдаты при фронте. На поляне — море голов. Бочка по середине толпы, на бочке оратор. Невиданное зрелище. Ведь до этого говорили на площадях только Минины да Пожарские, в глубокой давности, а тут вдруг рабочие заговорили — и не в лесу, не в балке, не темной ночью, как добры молодцы, а прямо на глазах у всех, белым днем, ничего не боясь.

Вот он, наш кормилец, — показывая рукой на завод, сказал Петр Афанасьев, работавший в это время на Прокатном.

А мы в ответ: кормилец тех, кому принадлежит. Львиная доля благ жизни достается им, нам только работа да малый кусок хлеба. Мы требуем немного. В числе требований, между прочим, был стакан молока в день для литейщиков».

Вот с этим стаканом молока организаторы забастовки и просчитались. Забыли спросить самих литейщиков. 

Всех и сразу!

Реакция на такую уголовно наказуемую по законам тех лет «ярмарку» не заставила себя ждать:

«Администрацией по настоянию старшего фабричного инспектора Тетеро, но без ведома управляющего губернией, вывешено объявление, предупреждающее рабочих, что 25 июля завод будет закрыт и все рабочие будут уволены. Те же, которые в течение трех дней, считая и 11-ое — не станут на работу, те не получат и двухнедельной платы».

Вечером управляющий губернией созвал частное совещание, на котором выяснилось, что администрация Патронного завода склонна осуществить заявленное в объявлении и уволить всех рабочих одновременно, «имея в виду, таким образом, набрать новый состав рабочих, наиболее соответствующих требованиям администрации».

На том же совещании заведующий агентурой Тульского губернского жандармского управления подполковник Милюков сообщил «что им получены негласным путем сведения, что утром 13 июля со ст. Присады С[ызрано]-В[яземской] ж. д. будет доставлено в Тулу 800 револьверов и что рабочие, для распределения этого оружия между собой, ночью же сойдутся в местности Баташевский сад под Тулой. В предупреждение этого начальником жандарм. управления и полицеймейстером приняты меры надзора над Баташевским садом и учрежден контроль груза, прибывающего из Присад», — приводящий эти строки составитель брошюры «Июльские забастовки в Туле в 1905 году» историк Н. М. Добротвор никак не комментирует возможность вооружения рабочих каким-либо оружием. Кроме того, ни один из свидетелей июльских забастовок не припоминал намерений, да и самой возможности у рабочих вести бой с солдатами или казаками. 

Обещанный локаут возымел действие.

Патронникам нечего было противопоставить «удушающему» приему ставленников бельгийских буржуинов, так как сопротивляться массовому одновременному увольнению можно лишь при самом широком взаимодействии рабочих всех предприятий города. Такого взаимодействия в Туле в 1905 году не было. Да и «молочным реки», обещанные забастовщиками, «бились о винные берега».

Из воспоминаний тов. Марко:

«Забастовка была сорвана провокатором — директором завода Неждановым, который несознательных рабочих подпаивал вином и платил лишних 50 коп. и более к заработку, смотря по квалификации, тем рабочим, которые в задах завода перелезали через забор и шли работать. Остальные рабочие, видя, что завод работает, стали требовать прекращения стачки, и стачка была сорвана».

Ему вторит уже упомянутый выше Фролов, описывая причины неудачи организаторов стачки: «Вот только насчет молока это напрасно. Все равно пить не будут. Молоком ржавчину от души не отдерешь, а вот водки-бы по стакану, это — сподручней».

Лозунг заботы о литейщиках, трудящихся на вредном производстве, еще долго будут усмешливо припоминать забастовщикам. А в Чулкове даже сочинят такие словами:

«Как патронные ребята
Захотели молока:
Они сели под корову,
А попали под быка». 

* * *

Но все же хорошо смеется тот, кто смеется последним. В наши дни согласно приказу Минздравсоцразвития РФ № 45н от 27 апреля 2009 с неимоверно длинным названием «Об утверждении норм и условий бесплатной выдачи работникам, занятым на работах с вредными условиями труда, молока или других равноценных пищевых продуктов…» литейные цеха входят в Перечень вредных производственных факторов, при воздействии которых рекомендуется употребление молока или других равноценных пищевых продуктов. Рабочие могут выбрать употребление 0,5 л. молока (между прочим, даже не один, а два стакана!) в столовой или получить денежную компенсацию к зарплате. Правда, стало ли от этого в душах литейщиков меньше ржавчины, неизвестно…

Цитируется с сохранением орфографии и пунктуации первоисточника.