Знамя из носовых платков, генерал в заложниках, кооператоры у власти

Дни, предшествовавшие февральскому перевороту в Туле, были днями напряженного ожидания бури. И первым признаком нарастающей грозы явилась забастовка в конце января на оружейном заводе.

Наступившее после нее затишье изредка нарушалось сообщениями столичных газет, выходивших с большими цензурными пробелами. Пресса писала о бурных заседания Государственной думы.

28 февраля и 1 марта 1917 года Тула в полной информационной блокаде. В почтовых вагонах проходящих через город поездов ни одной газеты. При этом все понимали — в столицах что-то происходит. Повсеместно шли оживленные разговоры, звучала масса предположений. «К вечеру 1 марта было получено известие о „переменах“ в Питере, но и эта радостная весть властью предержащей держалась в секрете». Как неизбежное она стала достоянием общественности утром 2 марта.

Первой сенсационные столичные телеграммы опубликовала «Тульская молва». Газета сообщала о роспуске правительством Государственной Думы, «которая постановила не расходиться и продолжать работу, организовала из своей среды Временный Комитет Государственной Думы и что Комитет Государственной Думы ставит основной своей задачей упразднение старой власти и замену ее новой». Далее приводилось воззвание Временного комитета государственной думы к населению с призывом о доверии и поддержке.

Весть мгновенно распространилась среди тульских рабочих, прежде других волноваться начал Патронный завод. Без долгих разговоров на коротких собраниях, не взирая на уговоры администрации, решено выходить на улицу: «У ворот, поджидая остальных рабочих, стряпаем из красных носовых платков подобие красного знамени и двигаемся с песнями через Ряжский вокзал в город.

Появившаяся было на улице у Патронного завода сотня казаков тихим шагом уходит обратно.

На углу Алексинской (ныне ул. Максима Горького. — С. Т.) и Миллионной (ныне Октябрьская. — С. Т.) улиц присоединяется еще небольшая группа рабочих со знаменем с надписью: „Пролетарии всех стран, соединяйтесь“ и на обороте „общество Тульских кустарей“ (знамя, видимо, осталось от 1905 года).

Рабочие Оружейного завода, получившие призыв с Патронного завода к выходу на улицу, столпившись у первых выходных ворот, при нашем появлении прорываются наружу и общей черной волной мы двигаемся по панели (тротуару. — С. Т.) в Кремль.

На Кремлевской площади колышется море голов, через каждые три-пять минут сменяются ораторы; общий голос, общее решение — освобождать арестованных, идти к губернатору.

Появившийся в Кремле полицмейстер предупреждает собравшихся только о необходимости поддержать порядок и утекает.

Черною нескончаемой лентой от Кремля во всю Киевскую (ныне проспект Ленина. — С. Т.) улицу, при повороте на Гоголевскую, растянулось шествие к губернатору». 

Дом губернатора

Улицы заполнены стихийной демонстрацией. Появляются солдаты, но неорганизованно, поодиночке или небольшими группами. Толпа гудит. На заборе против дома губернатора выступают ораторы.

Что переживал в эти мгновения последний главноначальствующий губернии Александр Николаевич Тройницкий представить сложно, на свободе ему оставалось находится считанные часы. Выходить из своего дома (дом сохранился до наших дней, находится по адресу: ул. Свободы, 52. — С. Т.) он категорически отказался, потребовав к себе делегатов.

Спешно выбрали «представителей улицы» и отправили их к царскому чиновнику.

«По прошествии небольшого времени делегаты, бывшие у губернатора, извещают массу о своем уходе в тюрьму освобождать политических. Часа через два появление освобожденных вызывает восторженные приветствия»,— это была первая победа Февральского переворота в Туле. 

Аппетиты публики растут

Стемнело. Рабочая масса стала редеть. Все больше в толпе заметно солдат. По всем законам революции аппетиты публики растут. Решено вновь отправить делегацию к губернатору с требованием о допуске в казармы рабочих и освобождения арестованных солдат.

«Начальник Тульского гарнизона, генерал Бандровский, находясь у губернатора, долго не соглашался, а потом вынужден был не только согласиться, но и сам идти во главе шествия, как заложник, на случай возможной провокации».

Вот так быстро, в течении одних суток революция превращает некогда всесильных в совершенно безвольных.

«У барачного городка генерал Бандровский оставил шествие и ушел в бараки. Его долгое отсутствие вызвало подозрение. Было заметно, что генерал кого-то уговаривает и, видимо, не соглашается. Толпа волнуется и потом, не взирая на окрики часовых, врывается в казармы. Появляется оркестр и с пением „марсельезы“ шествие уже с солдатами возвращается в город. Уже за полночь. Шествие разделяется на отдельные группы и направляется арестовывать полицейских».

Власть царских чиновников в Туле кончена! 

Здесь и большевики, и меньшевики, и эсеры

Утро 3-го марта. Заводы встали. Рабочие, хотя и вышли в цеха, но у станков никого нет. Кучкуясь наперебой обсуждают они вчерашнюю демонстрацию. Какая уж там работа. Кое-где происходят собрания, голосуют куда-то выборных, а затем уходят в город.

«Активная часть рабочих Патронного завода собралась в Больничной кассе и решила идти открывать союз металлистов.

Срывается красная сургучовая печать, наложенная опричниками и висевшая на входной двери союза ровно 26 дней. С пением „смело, товарищи, в ногу“ входим в помещение Союза.

Здесь и большевики, и меньшевики, и эсеры, и просто рабочие. Короткое заседание — обсуждение тактики в отношении к земцам и кооператорам. Избираются, на случай образования власти, представители от рабочих».

По городу в некоторых местах появились расклеенные воззвания Тульского городского головы, в которых доводилось до всеобщего сведения, что по извещении его председателем Государственной думы власть окончательно перешла в руки Временного комитета. Образовано временное правительство, призывающее все население соблюдать спокойствие и продолжать работу. Призыв городского головы следующий: «отнестись к переживаемому моменту с полным спокойствием и с божьей помощью продолжать свои обыденные занятия». 

Исполком и Совет

«Божья помощь» городскому голове не последовала: заводы стояли, магазины закрыли, на центральных улицах толпы зевак. Оставался нерешенным главный вопрос — организация местной власти в Туле. А потому новый центр революции — городская дума.

«Перед зданием Думы толпа. У входа настоящая давка. С трудностями удается пробраться во внутрь помещения. Лестница и зала полны народом. Шум, говор, крики ораторов заполняют залу.

На трибуне — столе рослая фигура тульского кооператора, земского работника Дзюбина.

По аналогии с Центром инициатива организации новой революционной власти в Туле была ухвачена демократией старого земства и кооператорами и на указанном митинге присутствовала преимущественно интеллигенция и только к концу, к моменту выборов, удалось пробраться в помещение Думы выборным от рабочих. К полудню закончился митинг и создалась новая революционная власть Тулы — Исполнительный Комитет (Исполком) общественных, рабочих и солдатских организаций».

В этот же день, 3 марта 1917 г., вечером в малом зале Тульской городской думы, совещались делегатов от рабочих. Решили: не откладывая ни дня, уже утром 4 марта, устроить по мастерским заводов выборы в Совет рабочих депутатов.

Короткая, но знаменитая, эпоха двоевластия на обломках трехсотлетней империи началась.

* Публикации цитируются с сохранением орфографии и пунктуации первоисточника.